Сказки старого Вильнюса V - Макс Фрай

Вот балбес.

«Ты что, не знаешь?!» – изумилась Нийоле, и Яшка отрицательно помотал головой, потому что и правда не знал. На самом деле откуда бы? Они переехали в Вильнюс всего три года назад, а до этого жили в Самаре, которую он почти не помнил, местной родни у них не было, ни единой завалящей прабабушки с какого-нибудь дальнего хутора, некому было рассказывать Яшке местные легенды; была, впрочем, книжка сказок, очень большая, толстая, но ее он пока не прочитал.

«Айтварас – это такой ужасный дух, примерно как черт, – объяснила Нийоле. – Очень страшное привидение! Может выглядеть как огненный змей, а когда хочет обмануть человека, прикидывается кошкой или вороной, но смотреть на такую ворону все равно жутко, сразу чувствуется: что-то с ней не так!»

«Огненный змей, – мечтательно повторил Яшка, забыв на радостях, что надо притворяться испуганным. – То есть дракон? Который иногда превращается в ворону и кошку? Как здорово!»

«Нашел чему радоваться, – зашипела Нийоле. – Айтварас злой и ужасный! Он насылает на людей ночные кошмары. Такие страшные сны, что люди вовсе перестают спать, лишь бы их не видеть. Вот ты сейчас болтаешь, а Айтварас где-нибудь тут сидит и уже придумывает, какой бы кошмар на тебя сегодня наслать!»

В ответ Яшка так широко улыбнулся, что Нийоле окончательно на него рассердилась и сказала, просто чтобы досадить глупому мальчишке: «А вообще это просто сказки. На самом деле никакого Айтвараса нет».

«Конечно, он есть!» – воскликнул Яшка, который уже явственно представил себе великолепного огненного змея-дракона, который умеет превращаться в кошку, а значит, получается, его вполне можно забрать жить домой, как-нибудь уговорить маму с папой и потом всю жизнь дружить с этим волшебным духом, хранить его тайну и каждую ночь смотреть интересные сны про войну с инопланетянами – именно так Яшка представлял себе ночные кошмары. Расставаться с такими прекрасными планами он не был готов. Поэтому снова упрямо повторил: «Конечно, он есть!»

«Пошли отсюда», – решила Нийоле.

На самом деле она ужасно боялась, что Айтварас и правда живет в этом темном погребе. Ну или не Айтварас, а что-нибудь похуже. Чего только не бывает в заброшенных домах. Вон, Рута рассказывала… Нет, сейчас лучше не вспоминать.

По ступенькам она поднималась бегом, а Яшка шел сзади, светил своим фонариком, то и дело оглядывался в надежде увидеть огненный сполох или хотя бы кошку. Не увидел, конечно. Очень жаль.

С другой стороны заброшенного сада обнаружилась тропинка, которая вывела их на знакомую улицу, а оттуда уже было рукой подать до дома. По дороге они молчали. Нийоле сердилась на себя и на Яшку, но больше всех – на сокровище, за то, что не нашлось, а Яшка – только на Нийоле, что так быстро утащила его из погреба. «Если бы мы посидели там подольше, – думал он, – огненный змей решил бы, что мы – свои, и вышел бы к нам знакомиться. Было бы здорово. Я бы хотел на него посмотреть».

Потом, много позже, как следует распробовав вкус множества разных жизней, задним числом испугался: а что, если бы я так и не появился? И ничего бы не было? Никогда? Но быстро опомнился и выкинул из огненной своей головы глупые робкие мысли. Сказал себе: этот мир без меня невозможен. Ничего на свете не могло бы быть без меня.

Не то чтобы он действительно в это верил. Но жить с такой убежденностью было легко и приятно. А это очень важно – чтобы было легко и приятно. Тогда гораздо проще летать.

Нийоле наотрез отказывалась снова идти в заброшенный дом. Даже в переулок Крейвасис, откуда они туда попали, больше никогда не сворачивала, обходила дальней дорогой, пугала Яшку – не Айтварасом, а милиционерами, которые запросто могут арестовать всех, кто залезает в чужие дома.

Милиции Яшка боялся примерно так же, как духов, мертвецов и русалок. То есть ужасно хотел познакомиться с каким-нибудь настоящим милиционером и расспросить его обо всем на свете. И попросить показать пистолет. И, может быть, даже уговорить дать его подержать, хотя надежды на это, конечно, было немного. Но переубедить Нийоле он не смог, а выходить за пределы двора в одиночку ему по-прежнему мешала Настоящая Рыцарская Клятва. И как тут быть?

Осенило его внезапно, в читальном зале детской библиотеки, куда Нийоле его в очередной раз привела и оставила, пообещав вернуться к двум часам. А пока была всего половина двенадцатого, и Яшке совсем не хотелось рассматривать журналы. Не то настроение.

Окончательно заскучав, Яшка вдруг сообразил, что в Настоящей Рыцарской Клятве, которую он торжественно произнес в последний день маминого отпуска, речь шла только о том, что он не станет выходить из двора. О библиотеке не было сказано ни слова. Ясно, что родители рассердятся, если узнают, что он ушел, не дожидаясь Нийоле, и бродил по городу один, но это как раз ерунда, наказания Яшка совсем не боялся. Нарушить Настоящую Рыцарскую клятву – это был бы страшный позор. А так – ну, просто проступок. Обычное дело, все равно, что чашку разбить. Тем более, они ничего не узнают.

«Никто ничего не узнает, – думал он. – Если я вовремя вернусь в библиотеку, а потом не проболтаюсь Нийоле. А я не проболтаюсь, буду хранить тайну! Она сама виновата, что не хочет идти в тот дом».

Дорогу к заброшенному дому Яшка нашел легко. У него была цепкая память, и единожды пройденный маршрут он не забывал уже никогда.

Чужой двор в переулке Крейвасис он на этот раз обошел, чтобы лишний раз не ссориться с собакой, которая, впрочем, ни разу ни залаяла, пока он бродил вдоль забора, наверное, спала. Но все равно лучше не связываться. Поэтому к заброшенному дому, заросшему хмелем и диким виноградом, Яшка подобрался с другой стороны. И сразу полез в погреб. Нийоле именно там сказала про Айтвараса; впрочем, и так ясно, что все самое интересное должно скрываться где-нибудь под землей, в темноте.

Удержался от искушения обшарить с фонарем все темные углы, подумав, что ему самому было бы неприятно, если бы так поступил забравшийся в его спальню незнакомец. Поэтому просто уселся поудобней и принялся ждать.

Время текло медленно, Яшка был уверен, что просидел в погребе до вечера, но потом оказалось, совсем недолго, даже в библиотеку вернулся раньше Нийоле, так что об этом его побеге никто никогда не узнал. Но пока сидел в погребе, ему казалось, что прошло уже много-много часов, родители вот-вот вернутся с работы, начнут его искать, и страшно подумать, как попадет Нийоле. Только из-за нее и вылез из погреба, а вовсе не потому, что перестал ждать и верить. Сказал себе: «Конечно, Айтварас тут есть! Просто спрятался, спит или улетел по своим драконьим делам».

Он знал, что такое благодарность. Он вообще довольно много знал; откуда – отдельный вопрос, ответа на который у него не было, только догадки, настолько смутные, что обсуждать их было затруднительно даже с самим собой.

Но что такое благодарность, он знал задолго до того, как научился ее испытывать. И отдавал себе отчет, что руководило им вовсе не это возвышенное чувство, а желание подолгу находиться рядом с источником жизни. Он был весел и бодр, но явственно ощущал недостаток сил, как ощущают голод и жажду. И прекрасно знал, что следует делать, чтобы их утолить.

«Если хочешь надолго войти в человеческий дом, сделай так, чтобы тебя пригласила хозяйка», – сказал он себе. А его слово никогда не расходилось с делом – собственно, этим волшебные существа и отличаются от людей. Остальные различия не столь существенны.

Кота принесла мама.

Это было примерно так же удивительно, как если бы она привела в дом бродячий цирк с шатрами, тиграми, лошадями и карликами и сказала, что они теперь будут с нами жить. До сих пор мама всегда говорила, что держать животных в городской квартире нельзя, и не соглашалась даже на морскую свинку. И вдруг принесла кота! Маленького, рыжего, тощего, с узким змеиным телом и удивительными оранжевыми глазами. Сказала растерянно, словно бы сама себе не веря: «Похоже, он потерялся, выглядит, как домашний. И людей не боится, от самого Белого переулка за мной шел. Надо его покормить. А потом повесим объявления».

Про объявления она сказала с таким фальшивым энтузиазмом, что стало ясно: писать их мама не собирается. Сказала только чтобы успокоить – не столько домочадцев, сколько себя.

Отец недоверчиво хмыкнул, пожал плечами, но возражать не стал. Он вырос в доме, где всегда держали котов-мышеловов, и квартира без кошки казалась ему недостаточно уютной. Вроде бы все на месте, но чего-то не хватает. Ну, то есть на самом деле понятно, чего: кошки или кота.

А теперь полный комплект.

Яшка от восторга надолго утратил дар речи. Весь вечер тенью ходил за котом, не решаясь его погладить, хотя кот вряд ли стал бы возражать. Яшка сразу стал его любимцем, и никто не удивился, когда кот улегся спать у него в ногах, а потом как-то незаметно просочился под одеяло, вернее, под тонкую простыню, которой Яшка был укрыт в эту теплую июльскую ночь. Так что поутру они проснулись в обнимку, кот звонко мурлыкал от удовольствия, а Яшка чуть не плакал от счастья, прижимая его к животу. Заглянул в оранжевые глаза, прошептал в мохнатое ухо: «Я тебя не выдам! Никому не скажу, что ты на самом деле дракон».